Пролив Нурын-Холой соединяет пресное озеро Айраг-Нуур (143 кв. км, 1030 метров над уровнем моря) и солёное озеро Хяргас Нуур (Хиргис Нур)(1468 кв. км, 1028 метров над уровнем моря). Снявшись после пережитого на мысе шторма, мы взяли путь с Восточной косы Хяргаса на восток. Я поставил цель — добраться до протоки Нурын-Холой. Имея крупную топографическую карту монгольского Алтая и навигатор, имеющий монгольские карты, бояться не найти протоку было странно. Но я видел на карте пески, и понимал, что если пройденные нами ранее пески как пески даже не были обозначены, то пески перед Нурын-Холой какие-то совсем реальные.

В северо-восточном углу озера, на ручье, кордон лесников. Ведь Хяргас — это заповедник (часть Хан-Хухейского национального парка). Егеря ждут тех, кто прибывает с востока. Поскольку мы шли с запада, то видимо могли не останавливаться. Но я предпочёл остановиться, несмотря на перспективу приобретения билетов. В итоге билеты нам пришлось купить, но к слову сказать — всего два. Так егеря посчитали что мы с Юлей — родители Ирины. «Ребёнок» был засчитан бесплатно, но отомстил егерям тем, что пока я вёл переговоры на тему «кто в озере живёт», прочёл на стене строку о том, что егеря показывают всем спутникам дорогу и забирают себе весь мусор. Егеря страшно удились, узнав об этом. Им было указано на стену, и они прочли. Либо сделали вид, что прочли. Сопровождать нас они явно не хотели, но мусор забрали. Здесь можно было настоять, ведь перед нами маячили пески, я колебался, но предпочёл не связываться с егерями. Не хотелось «брать на борт слабые камни», как говорят в Го. В озере, по версии егерей, никто не живёт. Потом они правда вспомнили что есть рыба. Размер которой они определили в мою руку. По локоть. Или имели в виду, что руку по локоть отхватит? Но егеря из охраны Хяргас-Нуура — явно не те, кто распускает слухи о монгольской Несси ради привлечения туристов. Первые два часа я всё же жалел, что не предложил денег и не взял с собой егеря. Но потом — нет. Потом бы он нам только мешал. Мы пересекли ручей, взяли резко вправо и помчались вдоль озера на юг.

Дорога идёт здесь метрах в трёхстах. Я останавливался, бегал на берег смотреть берег. Ничего более интересного чем умершие верблюды не встретилось.

На кусочке, вырезанном из Гугл-планета, показан наш путь до протоки. После юго-восточного угла дорога забирает на запад. Здесь её пересекают каменные гряды с камнями, заточенными на поражение шин. Ехать страшно. Озеро в полукилометре, но песок такой, что вязнешь ногами. Сходили, но подъезжать не решились. Здесь словили ощущение, что озеро бывает (недавно было) полноводнее. Далее, у магического камня (на фото), перевязанного синим поясом, дорога «раздвояется». Сообщил нам об этом важном раздвоении молодой парень с красными белками глаз. Он скакал на мелкой лошадке и стал единственным человеком, встреченным нами за трое суток, если не считать егерей с билетами.

Вот этот камень.

Это важный ориентир. Здесь надо выбирать правые распутья. Основные дороги идут к горам, на юг. Правые — в пески и самая ненаезженная из них — на перешеек двух озер. Если колея забирает близко к озеру, надо аккуратно и быстро выворачивать влево. В песках нельзя останавливаться. Мы шли одним джипом, с перебором по весу. Я понимал, что если мы завязнем, то помощи ждать неоткуда. По пескам не добредёшь, телефоны не ловят, до развилки километров восемьдесят. Здесь есть озерные старицы, их много, вид угрожающий. Барханы, края чего-то высохшего или не до конца высохшего. Дороги нет, есть старые колеи. Без колеи ехать нельзя, напорешься шиной на саксаульник. Думать какую колею выбрать тоже некогда. В общем, неслись по навигатору, колеям и наугад. Так мы выскочили к «южной турбазе». В этой заметке я помянул северную турбазу, здесь скажу пару слов о южной. Турбаза представляет собой две группы юрт, двухэтажное здание типа столовой, небольшие технические сооружения. Территория в 10 береговых гектаров обнесена крупной сеткой на забитых в песок столбах. Есть ворота, калитка, завязанная на проволоку. Мы — отвязали. Калитка упала. Как-то сразу стало понятно, что на базе никого нет. В 10 метрах от калитки в песке лежало что-то рыжее. Это была мёртвая и высохшая турбазная собака. Я словно воочию представил себе как она прыгала в пределах огороженного периметра, как ждала и вызвала человека. Но человек не пришёл. А может быть к ней пришло что-то, что не было человеком. Думать дальше об этом не хотелось. Берег представлял собой скалы, уходящие в синеву озера. Мы двинулись к воде.

Вода была глубока, синева как на острове Капри. А сами скалы покрыты нереальными птичьими гнёздами.

Почему-то эти гнезда больше напоминали гнезда чужих из одноименного фильма, чем гнезда птиц.

Между некоторыми скалами к воде вели узкие проходы. Было около четырёх часов дня. Солнце палило нещадно. Но полное запустение базы, сгнивший пёс-охранник и неживая тишина этого места отбили нам всякую охоту купаться и даже перекусывать. Последним знаком-символом послужила мужская ветровка — изорванная в клочья и намотанная волнами на камень. Но у нас всё ещё осталась мысль отогнуть сетку, вогнать джип на территорию и заночевать здесь. Мы прошлись по берегу. Посидели на скалах, обозревая синь внизу и на горизонте. Отсюда были хорошо видны косы Шугум и Чацарганы-Шугум. Под скалами в синеве появлялась рыба.

Но потом мысль остаться в этом месте на ночь прошла. Мы поняли практически одновременно, что хотим лишь одного — свалить отсюда как можно тише и как можно быстрее.

Мы так и сделали. Было около пяти вечера. Забегая чуть вперёд скажу, что в эту ночь одному из нас приснился сон, в котором живо и ярко было показано то, что нас ждало в темноте на «южной турбазе». Пересказывать этот сон не буду. Не сбылось, значит не сбылось. Но на обратном пути мы хотели лишь одного — найти такую дорогу, чтобы не приближаться к этому месту. Что было потом я помню плохо, так как, вцепившись в руль, смотрел только на дорогу. Были пески, два раза гребни с камнями-бритвами, а потом мы увидели протоку. Мы остановились и джип едва не ушёл по оси. Сдав назад, я спрыгнул на песок. Это была протока в месте её выхода из Айраг-Нуура. На озере росла осока, звенели комары, плавала маленькая мёртвая рыбка. Я нагнулся и с прибрежного песка поднял три старые гильзы от Ак-47.

2 июня 2010 года моя экспедиция двумя машинами добралась до озера Хяргас-Нуур (Хиргис Нур). Мы шли с Монгольского Алтая, по дороге из Улангома. Я вёл головной пикап. Судзуки отстал в клубах пыли, а потом пропал, словно провалился под землю. Мы долго ждали его недалеко от берега, в северо-восточном углу озера. Оказалось, что Судзуки решил сразу же подъехать к озеру и натурально застрял в зыбучем песке. Два здоровых мужика, которые составляли его экипаж, вытащили его на руках. Время был упущено, день шёл на спад. Озеро встретило нас довольно безрадостно. Дул ветер, было откровенно нежарко. Руины турбазы, рядом с которыми мы ждали второй экипаж, дополняли невеселую картину общего запустения и безнадёги. В моём экипаже, помимо меня, ехали две девушки. На девушек я всегда возлагаю особые надежды, в отличие от мужчин они верят в идею и идут до конца. Так оказалось и в этот раз, ибо после второй косы мы остались втроем и на одной машине. Но об этом речь впереди. На косу заезжали по навигатору, было немного не по себе, когда берега начали резко сужаться, а глаза этого сужения видеть не могли. Западная коса Хяргаса довольно высокая, ехать по ней стрёмно, машины застревают, постоянное ощущение, что они могут сесть очень прочно. Мой пикап был нагружен от души. Помимо лагеря он вёз алтайскую воду на все время проживания и дизтопливо на дорогу через Монголию.  На первом фото изображен момент остановки и начало выгрузки. Машины стоят примерно на середине косы. Ехать дальше мы не рискнули.

На фото Западная коса — так, как её видно из космоса. У косы есть монгольское название, но приводить не буду — этим названием всё равно невозможно пользоваться. Восточный берег косы образует как бы залив, глубина здесь растёт резко. Западный — открытый, но и как ни странно, более мелководный. Замер глубин мы не делали, всё что я описываю измерено ногами, купанием и на глаз. Длина косы около 9 километров, но возможно сейчас она стала длиннее, так как по моим ощущениям коса достаточно быстро растёт.

Пока разобрали вещи, поставили столы, стулья и палатки, начался закат. Это было сильно, красно и неожиданно. Мы оживились, мощное свечение продолжалось не менее сорока минут и я сказал себе «да, это хорошо, интуиция не подвела меня, это место стоит того, чтобы добираться так долго и так трудно.» Мы начали фотографировать. Это было счастье! Хотелось бегать, кувыркаться, бросаться камнями и подушками.

Следующее фото — об этом состоянии. Я сохранил натуральные краски, лишь чуть-чуть добавил контраста, как делаю, когда выкладываю небольшие фотографии в сеть. На фото мы стоим лицом к материку, а мыс косы далеко за нашими спинами. В этот вечер на мыс мы не ходили. Потом я сидел на складном стуле и любовался пустынностью этого дивного места. Наверное, мы что-то пили. За прибытие, так сказать. Все были в хорошем настроении и предвкушении впечатлений.

На этом фото я подошёл к коням, поблагодарил за то, что они довезли нас сюда, и пожелал им спокойной ночи.

Через каждые 10 минут озеро меняет освещенность. Хороший фотохудожник сделает здесь замечательные, просто нереальные  снимки. Я снимал на мыльницу canon с оптическим стабилизатором. Я стараюсь не брать в такие экспедиции громоздкого фотооборудования, так как уверен, что дикая природа чувствует и реагирует на него. А мыльницу я прячу глубоко в карман, но зато умею быстро доставать её оттуда. Всё имеет свои плюсы и минусы. Если бы у меня была хорошая камера, то вы прочли бы этот отчёт в National Geografic, а не на блоге Arhigo.

Это фото сделал Сергей Николаевич. На утро он начнёт рыбалку и вы познакомитесь с другими его фото. А здесь — нереальная, неподдельная и невозможная синь.

Сегодня 3 июня 2010 года, и мы на озере Хяргас-Нуур. Добро утро, экспедиция! Пора вставать, вокруг нас неисследованные километры берега. Я снимаю тихий утренний лагерь, а моя красная зимняя куртка — вон там, на складном стуле.

А ещё утром мы поняли, что днем прохладно не будет. Я жадно обозревал бескрайние глади, впитав за первые трое суток бесчисленные террабайты визуальной информации.

В этот момент прозвучал зов с берега. Сергей Николаевич поймал первую рыбину. Рыба хватала любую приманку, на берег шла весело и ненатужно. На фото — самочка. Она подарила нам поллитровую банку янтарной пятиминутки.

В общем, я был прав, когда отговаривал от покупки дорогих и специальных снастей. Ловить здесь можно на верёвку и черенок лопаты. Сразу стало понятно — рыбные запасы Хяргас-Нуура невообразимо значительны.

А через час Сергей Николаевич поделился с нами первым наблюдением — рыбка покусана. Укусы удивили даже его, хотя он не имел даже примерного представления об ихтиофауне озера. Но мы-то читали, мы-то знали наверняка — в озере один, реликтовый вид рыбы, разделившийся на травоядную и рыбоядную формы. Кусать друга друга эти рыбы не могут. Они могут лишь проглатывать. Проглатывать того, кто размером меньше рта. На этом фото — первая из покусанных и запротоколированных рыбок. Укусы здесь небольшие, хотя и с широким захватом. Следующие экземпляры несли на себе более серьёзные и более глубокие раны.

Это также фото Сергея Николаевича, он делал его «исключительно для себя.» Вообще, меня конечно греет мысль, что наша экспедиция — первая, кто обнаружил укусы на рыбах озера Хяргас-Нуур. По крайней мере, нигде раньше я таких описаний не видел. Укусы, обнаруженные лично мной будут продемонстрированы в других публикациях, ибо они касаются второй косы озера — Восточной.

Смотрите сами! Всё есть на видео:

Непосредственно на озере никто не живет. Есть стойбища, но все они на уважительном удалении от Хяргас-Нуура. На фото часовой опрос кочевника. Он искал овцу, пытался заговорить с нами. Поэтому был пойман и усажен за стол. Меня интересовали его познания из серии «кто в озере живёт». Я рисовал рыб, тюленей, китов, просил узнавать, называть, просил его рисовать в ответ. Его рисунки я сохранил, но они поставили в тупик даже дешифраторов из Улан-Батора.

Оконечность косы мирная, вода не бурлит. Возникает даже ощущение, что ты находишься на Лазурном берегу Франции, а не в Монгольском Алтае. Рыбы на мысу побольше. Видимо поэтому здесь лежала монгольская удочка, сделанная из сука. Мы взяли её на растопку. Мы ходили сюда партиями. В эту я не попал. Поэтому снимает Сергей Николаевич, а я (на правах руководителя экспедиции) караулю лагерь. Поэтому когда я ходил сюда один, меня никто не снимал. Я был здесь, на самом мысу, дважды — 3 и 4 июня. Здесь бывают птицы, вода прозрачна, но оба раза я чувствовал какое-то напряжение. Едва осознаваемый холодок. Я — фанат купаний. Особенно — в странных и неизвестных местах. Но купаться на мысу я не решился. У меня было ощущение что за мной наблюдает кто-то или что-то. Такое ощущение бывает у каждого, но мы не знаем его природы. Но, к примеру, на мысу Кинбурнской косы, там, где море бурлит и винтит, у меня такого ощущения не было.

От восточного берега косы наш лагерь отделяли небольшие лагуны. На этом фото — одна из них.

На этом фото те же лагуны, но в другом освещении. Вечером над гладью Хяргаса играет ветер. Он создаёт причудливые пятна и всполохи на воде.

С Западной косы хороший обзор на озеро. Залив между двумя косами просматривается целиком и визуально кажется не очень большим. Зато направление запад, юго-запад кажется бесконечным. Это больше похоже на море, чем на озеро. Ничего подозрительного ни в озере, ни на берегу я на Западной косе не видел и не слышал. Но пребывали на косе мы относительно недолго — три неполных дня и две ночи. Следов «выполза», достойных фотографирования, на этой косе тоже нет. Вообще, берега озера чисты. Мусора нет. Водорослей нет. Плавника нет. Мне кажется весьма интересным факт, что озеро Хяргас Нуур — крупнейший резервуар редких металлов и урана в Монголии. Концентрация урана в озерной воде около 0,08-0,09 мг/литр.

Перед отъездом я совершил последний пеший обход косы, и на западном берегу заметил странный объект. Его лениво покачивала зыбь и издалека он напоминал пень. Я залез по колена и вытащил из воды … толстую кость. Она набухла от воды, и в лагерь находку пришлось тащить двумя руками. Экспедиционеры заценили толщину кости, но никто не смог выдвинуть достойную версию о её носителе. Не смогли выдвинуть такой версии и сами монголы, но об этом речь впереди.

На этом фото «кость из озера» в сравнении с костяком верблюда. Разница, как говорится, видна невооруженным глазом. С этим подарком Западной косы мы и отправились дальше. В улан-Баторе я пригласил монголов, выросших по соседству с Хяргас-Нууром (населенный пункт Сонгино), которые были поражены Хяргас-нуурской костью. Наше обсуждение кости вы можете посмотреть на видео:

Предвкушение открытий буквально толкало меня в спину, но чёткого плана исследований всё ещё не было. Лишь одно обстоятельство было против нас — у второго экипажа закончилось время пребывания. Им было пора в цивилизацию. Мы теряли опытного рыболова в лице Сергея Николаевича, крупного мужика в лице Андрея Горячкина, второй джип и приличную фотокамеру. Но мы не собирались возвращаться! Девочки выглядели уверенней меня и просто рвались в бой. Продолжение отчёта о пребывании на озере Хяргас Нуур читайте в материале Восточная коса Хяргаса. А фотографии следов-выползов, обнаруженные нами на следующей косе, можно увидеть в материале Следы живого динозавра?
Igor Grishin