В отличие от Западной косы (Чацарганы-Шугум) Восточная коса озера Харгас Нуур оказалась более проницаемой для внедорожного транспорта. В 2010 году мы смогли проехать её целиком, до самого мыса. Здесь мы установили второй базовый лагерь, пережили большой шторм и провели незабываемые дни и ночи. Эта заметка содержит фотографии выползов и странных следов, которые по нашему мнению мог оставить лишь крупный озерный обитатель. Здесь же размещен видеофрагмент (в нём я оговорился, назвав восточную косу — западной)*, а в будущем планируются к размещению ещё несколько видео для которых потребовалась переозвучка.

Следы, которые вы можете рассмотреть на фотографиях, были обнаружены нами не сразу. Мы изучали косу от её оконечности, а следы оказались на значительном удалении от мыса. В 2010 году они располагались напротив каменного обо на восточном берегу косы.

«Казалось, будто кто-то гигантским утюгом провел по песку из озера до второй нижней пляжной терраски и остановился здесь, не в силах ее преодолеть. Крупные обломки галечников и песчаников, которые равномерно рассыпаны по всему пляжу, в пределах следов отсутствовали. Но их было много в подковообразных валах. Здесь даже встречались глыбы галечника до 25 кг. Плоский след трассировался узкими продольными бороздами. В конце борозд обычно виднелся погруженный в песок небольшой обломок твердой породы. Было очевидно, что волочение этих обломков привело к образованию борозд. По бокам крайних следов с внешней стороны окаймляющего бортика тянулись округлые вмятины диаметром до полуметра».

Выделенные отрывки взяты из отчёта НЕИЗВЕСТНЫЕ ОБИТАТЕЛИ ОЗЕРА ХИРГИС-НУР (МОНГОЛИЯ). Его авторы академик В.В. Ярмолюк и В.И.Николаев из Института геологии рудных месторождений, петрографии, минералогии и геохимии АН СССР,
Завидовского научно-опытный заповедника, Тверской области.

Он настолько хорошо описывает приведённые фотографии, что по сути не требует моего личного рассказа, как очевидца этих следов. Кстати, среди других фото, вы видите и фотографию Ярмолюка со следами, зафиксированными в одной из его экспедиций к озеру Хяргас Нуур. В отчёте Ярмолюка оно правда называется Хиргис Нур. Но пусть этот не вводит вас в заблуждение. Это относится к монгольской топографии. Большинство монгольских географический названий в разных источниках имеют разное написание. Фотография экспедиции Ярмолюка сделана на Западной косе, там, где в 2010 году моя экспедиция следов не обнаружила, но зато нашла крупную свежую кость. Об этом можно прочесть в заметке, посвященной Западной косе Хяргаса. Надо отметить, что Западная коса — более высокая по насыпи, поэтому следы, зафиксированные Ярмолюком и Николаевым и которые вы видите на фото, более глубокие. Восточная коса — площе, в ней меньше сыпучих материалов, а её западный берег покрыт крупным камнем и каменными плитами.

«Естественно, что нас заинтересовало происхождение следов. Техногенная их природа исключалась. В качестве причины следов исключались природные явления, например, такие как локальные воздействия на пляж воды и ветра. Перенесенный объем песка и гравия на фронтальный вал каждого следа по очень грубой оценке достигал 1 м и более, а удаленность вала от кромки воды не превышала 10-15 м. Нам не известны природные силы, которые бы действовали, повторяясь в ограниченное время, на столь небольшом участке пространства. Все эти соображения ограничили круг возможных решений представлениями о биологическом происхождении следов».

«Проведенные исследования достаточно определенно показывают, что в отдельных участках оз. Хиргис-Нур периодически из года в год возникают следы характеризующиеся устойчивой морфологией и размерами. Они появляются в тех участках побережья, которые редко посещаются людьми и домашними животными».

Конечно же, я прочёл отчёт академика Ярмолюка и Николаева ещё до поездки в Монголию. И у меня было время поразмыслить. Как человек с высшим техническим образованием я, отодвинув на время биологию, задумался о механике процесса выползания на берег и сползания в озеро. С помощью умозрения можно представить себе тяжелое водное существо, заскакивающим из воды на пляж. Но очень трудно представить, как оно, включает заднюю передачу и «сдаёт» в озеро. А точнее — невозможно представить. Поэтому, мне пришлось принять, что камни на дальней от воды кромке следа, появляются в результате сдвига песка головой животного. Представить себе, как голова сдвигает песок и камни, а затем возвращается назад — ещё можно. Для этого, правда, голове нужна длинная шея. Зачем сдвигать камни? Ну, например, чтобы проглотить их. Это может быть важно для переваривания пищи, для утяжеления своего тела или для получения каких-то необходимых для жизни микроэлементов. Посмотрев Гугл на тему длинношеих обитателей древних водоёмов, я без труда нашел информацию о кучах камней, найденных внутри ребер плезиозавров. Оказывается, без таких камней переваривать пищу животные того типа и той эпохи не могли. Это — сошлось. Поэтому, оказавшись на месте, я ожидал увидеть следы, оставленные тушей, и отдельно — следы, оставленные головой. Но на месте выползов на Восточной косе я увидел иную картину. Это больше напоминало плоскодонную широкую баржу, которая на 15-20 метров углубилась в берег, сдвинув песок и камни, а затем аннигилировала, растворившись в этом песке. Что это за баржа? На озере Хяргас Нуур нет барж. Здесь нет даже лодок, хотя лодка такой след оставить не могла (здесь можно ещё раз пройтись по фото). При внимательном изучении некоторых фотографий этой серии вы сможете заметить на следе выполза то, что я назвал «полозьями» баржи. В отчёте Ярмолюка об этих полозьях говорится так: «Плоский след трассировался узкими продольными бороздами». К этому моменту в распоряжении экспедиции оказались и следы второго рода — укусы на рыбах. Если следы на песке может оставить что угодно — от летающей по монгольскому Алтаю баржи, до инопланетян, то кусать рыбу может только хищное водное животное, обладающее пастью и острыми зубами. Но загадка по-прежнему остаётся загадкой и быть ею не перестаёт. Что же скрывают под собой полторы тысячи квадратных километров озерной глади солоноватого Хяргас Нуура? Ведь по площади это примерно как 30 Лох Нессов. А по древности — значительно превосходит известное шотландское озеро. Ведь Хяргас — древнейший водоём Евразии.

В качестве постскриптума должен ещё раз упомянуть, что экспедиция 2010 года обнаружила четыре типа следов:
1. следы выполза на берег
2. следы укусов на рыбах
3. следы когтей на протоке, оставленных кем-то или чем-то
4. толстую белую кость, не принадлежащую ни одному из известных животных, проживающих в регионе.

Igor Grishin.

Путь к протоке Нурын-холой занял у нас почти весь световой день.

Радость от того, что мы, преодолев пески, всё-таки добрались сюда, компенсировалась волнением о ночевке. Ведь к протоке надо было спуститься, а место для многодневного лагеря — тщательно выбрать. Сразу стало понятно, что мы должны быть на значительном удалении от пресноводного озера, иначе комары нам спокойного наблюдения не дадут.

Фотография показывает предельное приближение к протоке на автомобиле в её среднем течении. Если пытаться приблизиться, то надо спускаться ниже, где верхний слой песка уже не держит и идёт проваливание в зыбучий грунт.

Поездив туда-сюда, и пару раз чуть не завязнув, я выбрал место стоянки. Место было выбрано интуитивно, но спустившись к воде, мы оказались рядом с самым узким местом протоки, а через 15 минут — наши самые интересные следы за всё время пребывания на Хяргасе! Эти следы располагались прямо на берегу, если идти от машины. Моё дыхание спёрло. Это могли быть только они — следы Хищника. У меня не появилось ни капли сомнений, что из людей до нас здесь давно никого не было.

Я ставлю эти снимки в достаточно высоком разрешении. Ни от одного человека (специалиста) я не смог получить хотя бы примерного объяснения, чьи это следы и кому они могут принадлежать. Первый ракурс взят со стороны воды. Следы оказались в очень высокой степени сохранности. Я датировал их одной, двумя неделями. Три небольшие гребешка, намытых волнами, отделяли эти следы от кромки. На галечном дне этой части залива протоки ничего не было, вода успела всё смыть.

С этого ракурса видна глубина следов, а также мелководность этого залива протоки.

Этот ракурс — от берега. В общем, сказать что мы были потрясены — это как ничего не сказать. Ого! А здесь интересно! Мы были счастливы, что не побоялись расстояния, песков и неизвестности. Третий базовый лагерь Хяргас-2010 начал свою работу с быстрой и интереснейшей находки!

Лишним было бы говорить, что мы остались на этом месте. Основав палаточный лагерь «На Протоке». В красивом мешке, перевязанным веревкой, покупные дрова производства КНР. Под откидной дверью пикапа — питьевая вода, набранная нами в Уймонской долине в виду Белухи.

Наступила ночь, а мы с нетерпением ждали нового дня. Этой ночью к палатке пришли «маленькие человечки». Я сквозь сновидение видел как они стоят за пологом и смотрят на нас сквозь него. Этот сон дал мне много энергии.

Вообще всё это место прямо насыщенно ею. Возможно именно поэтому здесь трудно остаться надолго.

Утро началось с осмотра береговой линии. Её украшали останки верблюдов. Юля приготовила кашу, и мы буквально проглотили её.

Протока крайне неоднородна. Она петляет. А ширина может достигать от двух десятков метров до пятисот. То же с глубиной. На фото — один из омутов.

Песок покрывают выветренные камешки.

Тема флоры представлена отдельными эндемическими видами.

Флора крупным планом.

Мы разделились. Юля пошла по протоке вверх. Мы с Ириной — вниз. Потом мы делали рокировку, меняясь направлениями. Это фото Птичьего острова сделала Юля.

Такой, наверное, предстала база Пирл-Харбор взорам японских лётчков в декабре 41-го.

Птиц на протоке реально много.

Довольно рано начинается зной. Он быстро сбивает энтузиазм. Хочется купаться, искать следы и напрягать зрение совершенно не хочется.

Вот на этом месте мы купались два раза в день. Я так и не понял какая здесь глубина. Дна — нет. Течение — быстрое. Я делал три мощных гребка, затем разворачивался, понимая, что это очень медленно для такого места. За три последующих гребка я вновь достигал берега. Здесь мы помыли голову с шампунем и один раз попробовали порыбачить. В течении трёх минут что-то схватило наживку и … спининг с обрывком прочнейшей многожильной лески остался в наших руках.

А искать следы надо. Они могут быть не просто где угодно. Они могут быть — какими угодно. Вот пример «следов» или что-то напоминающего их на илистом берегу очередного омута. Эх! Сюда бы выслать ночную группу с фонарями (я называю их факельщиками), но у меня, как у настоящего исследователя, совершенно нет людей.

В это время мы с Ириной приблизились к вместу впадения протоки в Хяргас Нуур.

Здесь она значительно шире, чем в месте выхода из пресноводной акватории системы.

Иногда мы шли буквально по костям верблюдов, которых что-то заставило умереть прямо на этом берегу. Вот этот снимок Михаил Емельянов назвал «подошвой инопланетянина».

Оказалось что здесь много рыбы. Что делает здесь алтайский осман в июне? Нерестится? Всё это происходиит в 10 метрах от берега и простирается сколько хватает зрения.

Тут же есть и какие-то более крупные, но неясные тени.

И даже — вот такие. Фото обрезано мною и немного высветлено фотошопом. Несси?

Есть и старые выползы. Их немного. Они смытые и плохо сохранившиеся. Вообще, здесь они больше похожи на следы волновой деятельности. Похожи, если бы не крупные камни, находящиеся на оконцовках.

На закате первого дня я сидел и философски смотрел на пролетающих на ночевку чёрных бакланов. Они конечно же знают ответ на вопрос, кто в озере живёт. Знают. Но почти не общаются с нами, людьми.

Здесь небо очень близко от тебя. Нет, не так! Здесь ты практически окружён небом.

Оно пикирует на тебя. Оно играет с тобой.

Оно делает тебя протяжённее и бесконечнее. И вот тебе уже всё равно — узнают люди про Хищника или не узнают никогда. И ты уже хочешь уехать, ибо несравненно больший ответ ты уже получил.

А ещё одну игру нам показал Ветер.

Юля не видела этой игры, пока мы не показали ей снимки. Но мы видели, и мы поняли. В живой природе ты не один. Весть о тебе уже разнеслась. И в каждой береговой норе, в каждом подводном гроте все уже знают, что ты здесь. А ещё они знают что ты — скоро уедешь.

Igor Grishin 2012